Представим ситуацию.

Компания из Республики Казахстан или Республики Беларусь является автором программы для ЭВМ, она её придумала, создала и воплотила в реальность. Компания из Российской Федерации от своих контрагентов узнала о данной прибыльной компьютерной программе, позволяющей значительно увеличить годовую выручку и «своровала» её.

Российская компания узнала ключи доступа для программы, исходные коды, поскольку ей удалось обзавестись материальным носителем казахстанской или белорусской программы. И нарушитель стал её использовать, руководствуясь бытовыми представлениями: «Раз мы в другой стране, значит правообладатель нас не достанет; хоть нас всех и объединяет пространство СНГ, но коммерция носит эгоистичный и индивидуальный характер, а с помощью этой программы мы существенным образом увеличим свою выручку».

В данной статье мы развеем представления российского нарушителя авторских прав и дадим небольшую инструкцию для зарубежных правообладателей.

Применимое право.

Прежде чем переходить к техническим и материально-правовым вопросам защиты нарушенных авторских прав правообладателя, нужно определиться с тем, какое право, мы будем применять к нашему спору. Теоретически у казахской или белорусской компании могут возникнуть следующие мысли: право государства, в котором находится одна из сторон или же именно та сторона, которая является правообладателем, право государства суда.

Наиболее правильным в данной изложенной цепочке предположением будет последнее – право государства, места, в котором испрашивается защита нарушенных авторских прав (lex loci protectionis).

На этом вопросе мы особенно заострили ваше внимание, поскольку данная коллизионная привязка отсутствует в части третьей Гражданского кодекса РФ. Откуда же мы тогда взяли ответ на данный вопрос? Дело в том, что согласно п. 1 ст. 1186 ГК РФ, в случае нахождения объекта гражданских прав за границей, то право, применяемое к правоотношению, может определяться на основании международных договоров.

Поскольку сторонами нашего правоотношения выступают белорусская или казахстанская и российская компании, то в нашей ситуации может быть применимо соответствующее Межправительственное Соглашение о единых принципах регулирования в сфере охраны и защиты прав, вступившее в силу для РФ ещё в 2012 г..

Пункт 2 ст. 4 данного Соглашения указывает, что программы для ЭВМ, включая как текст, так и исходный код, охраняются как литературные произведения по Бернской конвенции 1971 г.. Согласно ст. 5.2 Бернской конвенции 1886 г. автор пользуется своими правами  в отношении программы для ЭВМ вне зависимости от выполнения каких-либо формальностей, в том числе независимо от наличия охраны в стране создания программы. Следовательно, наряду с положениями данной Конвенции, объем охраны, а также средства защиты, которые предоставляются правообладателю для охраны его авторских прав, регулируются только законодательством той страны, в которой истребуется охрана, то есть подан иск, содержащий требования по защите прав автора.

А для определения процессуальной подсудности по нашему спору нам необходим другой международный договор – Кишинёвская конвенция 2002 г., недавно вступившая в силу и для РФ. Согласно её положениям (ст. 22) и нашим фактическим обстоятельствам иск к юр. лицу предъявляется по месту его регистрации.

Тем самым, с учётом данных международно-правовых норм, казахский или белорусский автор-потерпевший смогут обратиться за защитой своих прав только в российский суд, который будет применять российское материальное право.

Автоматическая защита прав автора на программу для ЭВМ.

Для того, чтобы вкратце представить материально-правовой механизм охраны авторских прав в РФ, обратимся к статьям 1261, 1262, 1270, 1229, 1235 ГК РФ, а также пунктам 80 – 109 Постановления Пленума Верховного Суда 2019 г. № 10 о применении части четвёртой ГК РФ.

Российское национальное законодательство практически полностью воспроизводит нормы унифицированных международных договоров, в том числе и Бернской конвенции 1886 г., закрепляя в ст. 1261 ГК РФ следующую дефиницию для программы как совокупности данных и команд, служащих для работы ЭВМ и др. компьютерных оборудований с целью достижения результата. Программа включает в себя и подготовительные материалы, полученные в ходе её разработки, а также аудиовизуальные отображения, которые она порождает.

Исходя из буквального толкования положений ст. 1261 ГК РФ, регистрация прав автора на программу для ЭВМ является только добровольной и необязательной. Она осуществляется по желанию автора программы.

Тем самым, авторские права на программу для ЭВМ возникают, как и на другие объекты авторских прав сразу с момента их создания. Публично-правовая регистрация же носит не правопорождающий, а правоподтверждающий характер. Данная логика вытекает как из ранее приведенной ст. 5.2 Бернской конвенции 1886 г., так и из п.4 ст. 1259 ГК РФ, прямо указывающих, что для осуществления, защиты и возникновения авторских прав не требуется ни их регистрация, ни выполнение иных каких-либо формальностей.

Как следствие, в отношении нашего случая права авторов для белорусской или казахстанской компаний возникают у них уже с момента создания своих программ для ЭВМ.

Систематическое толкование ст. 1270, а также п. 1 ст. 1229 и ст. 1235 ГК РФ говорит о том, что российская компания могла воспроизвести и (или) модицировать «украденную» программу для ЭВМ только с согласия белорусской или казахстанской компании, которое не было получено вопреки требованиям закона. Необходимость получения согласия вызвана тем, что все действия, которые осуществляются с объектом охраны без согласия автора не могут осуществляться, поскольку являются правомочиями комплексного исключительного права, принадлежащего по общему правилу только автору. Примеры возможных правомочий закреплены в открытом перечне в п. 2 ст. 1270 ГК РФ.

Без согласия авторов российская компания могла осуществлять только действия, которые бы не вредили автору. Если бы она правомерно владела экземпляром программы для ЭВМ, то перечень её возможных действий ограничивался бы статьей 1280 ГК РФ. Главное, чтобы не были нарушены законные интересы автора, а суть данных возможных действий состояла в обеспечении функционирования программы.

При этом если бы российская компания заключила бы лицензионный договор с автором, то в дополнение к данным действиям (ст. 1280 ГК РФ) она могла бы осуществлять и иные правомочия, предусмотренные в ст. 1270 ГК РФ.

Доказывание нарушения авторских прав на программу.

Возможному белорусскому или казахскому истцу необходимо будет доказывать, что именно он является автором программы для ЭВМ, именно ему она принадлежит. В предмет доказывания также будет входить факт нарушения его прав российской компанией действиями, указанными в п. 2 ст. 1270 ГК РФ или же прямо там не поименованными, но по своей сути являющимися использованием исключительного права без согласия правообладателя.

Установление данных фактов возможно доказать посредством проведения судебной программно-компьютерной экспертизы. Для этого необходимо будет заявить соответствующее ходатайство о её проведении перед рассматривающим дело российским судом.

С самого начала возникает вопрос об объектах экспертного исследования, которое должно быть проведено не только в отношении «первой» программы белорусской или казахской компании, но и в отношении «второй» — неправомерно созданной, модифицированной, то есть «украденной» российской компанией. Если последняя не захочет добровольно представить в суд соответствующий материальный носитель, то его необходимо будет истребовать с помощью суда посредством заявления ходатайства об истребовании данного доказательства.

В другом ходатайстве, уже о назначении самой экспертизы, лучше всего не просто попросить суд о назначении экспертизы, но и сразу же описать предлагаемые вами формулировки для эксперта, которые суд может взять на вооружение. Если же вы не изложите круг вопросов эксперту сразу в письменной форме, то будете согласовывать их с судом в устном порядке.

Затем суд готовит определение, в котором отражает согласованные со сторонами вопросы, на которые эксперт должен будет дать ответ. Среди возможных вопросов могут быть следующие:

— в чем сходства и различия исходных кодов спорных программ для ЭВМ;
— в чем именно заключаются внесенные изменения исходного кода и когда было они были внесены;
— из каких компонентов состоят программы;
— обладает ли программ для ЭВМ (ответчика) признаками контрафактности;
— кто является разработчиком и владельцем обеих программ для ЭВМ и другие вопросы.

Программно-компьютерная экспертиза будет проводится на основе представленных сторонами материальных носителей, а именно с помощью изучения исходных кодов, на которых работают программы для ЭВМ. Как правило, только с помощью эксперта удастся действительно установить принадлежность программ для ЭВМ компаниям, наличие творческого характера у одной программы и отсутствие его у программы, созданной или модифицированной нарушителем авторских прав.

Немало важным этапом является выбор экспертной организации. Здесь у российской компании неизбежно возникает масса преимуществ, поскольку ей как минимум знаком рынок, а как максимум – она знает «своих» экспертов.

Чтобы не допустить процессуального перекоса, для иностранного правообладателя появляется дополнительная причина нанять российскую юридическую фирму для представления своих интересов в российском суде.

Как защищать свои права в суде, что требовать.

Судебный порядок защиты авторских прав требует особого детального подхода к формулировкам просительной части иска – исковых требований.

— Во-первых, правообладатель может просить присуждения ему компенсации (только вместо убытков, но никак не наряду с ними) за нарушение его авторских прав посредством незаконного использования его программы для ЭВМ.

— В-вторых, он может просить суд о специальном запрете в отношении нарушителя использовать его программу. Формулируется он как пресечение действий, нарушающих авторские права или создающих угрозы их нарушения.

— В-третьих, ещё на стадии подачи иска возможна подача ходатайства об обеспечении защиты исключительных прав, например, о блокировке сайта, рекламирующего продукцию ответчика, содержащую незаконно используемую им программу для ЭВМ, об аресте материалов, носителей, если их существование предположительно нарушает авторское право.

— В-четвёртых, можно просить о возмещении убытков, если таковые были причинены нарушителем.

— В-пятых, возможно просить изъять все материальные носители, которые были получены или изготовлены ответчиком-нарушителем.

— И в-шестых, возможна дополнить просить опубликовать решение суда о произошедшем вопиющем нарушении с указанием настоящего правообладателя в лице белорусской или казахстанской компании. Особенно это важно, если правообладатель работает на российском рынке с другими контрагентами.

Внесудебный «способ гражданско-правовой защиты» авторских прав на ЭВМ.

Можно защитить свои авторские права и с помощью полиции, которая может выявить в нашем случае нарушения как административного, так и уголовного законодательства. Особенно, если это было не первое нарушение со стороны российской компании.

Тем не менее, действующее российское законодательство предусматривает ещё один более мягкий, менее действенный, но всё же способ защиты ваших авторских прав на программу для ЭВМ.

Как иностранная компания, вы можете зарегистрировать свои права в Роспатенте. Как мы выяснили, это совершенно необязательная процедура, даже для иностранных правообладателей. Им предоставляется национальный режим охраны, которым пользуются все граждане РФ.

Тем не менее, если иностранная компания пройдет данную уведомительную процедуру депонирования в Роспатенте и получит охранный документ в форме свидетельства, то его программа для ЭВМ получить подтверждение своей охраны на территории РФ. И из положения п. 101 рассмотренного нами Постановления Пленума Верховного Суда РФ следует, что в случае рассмотрения дела российским судом о защите прав автора будет действовать презумпция, что лицо, которое указано в качестве автора в Реестре программ для ЭВМ является правообладателем.

Тем самым, иностранная компания может теоретически уменьшить вероятность возникновения возможных споров на территории РФ или, как минимум, облегчить для себя бремя доказывания в случае их возникновения.

Судебная практика.

Все рассмотренные выше моменты, связанные с защитой авторских прав, нужно преломлять через призму сложившейся в РФ судебной практики по данной категории споров. Так, даже если отсутствуют доказательства неправомерного использования программы для ЭВМ, то уже само её хранение будет признано нарушением авторских прав. К этому выводу суды приходят, констатируя отсутствие доказательств правомерности хранения программы ответчиком.

В качестве правового обоснования суды опираются на ст. 1 (4) Договора Всемирной организации интеллектуальной собственности по авторскому праву от 20.12.1996, участником которого является Российская Федерация, в толковании заявления к указанной норме, согласно которому право на воспроизведение, как оно определено в статье 9 Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений 1886 года, полностью применяется и в цифровой среде.

Суды указывают, что уже само хранение программы, существующей в цифровой среде, в электронном средстве является воспроизведением по смыслу ст. 9 Бернской. Как сохранение в память компьютера, так и само хранение в его памяти программы для ЭВМ является воспроизведением данного охраняемого объекта авторских прав. (Решение АС Курской области от 15 декабря 2020 г., Постановление 19-ого ААС от 18 июня 2021 г. по делу № А35-4988/2020)

Кроме того, в качестве опоры для данных рассуждений суды применяют правовую позицию Верховного Суда Российской Федерации (Определение от 08.06.2016 № 308-ЭС14-1400), согласно которой хранение комп. программы в памяти компьютера в отсутствие доказательств правомерности хранение представляет собой её неправомерное использование (Постановление Суда по интеллектуальным правам от 14 января 2025 года по делу № А43-52/2024).

И ещё одним немало важным нюансом является процедура обнаружения контрафактного материального носителя, которая обычно проводится, конечно же, с участием полиции. При этом даже если дело об административном правонарушении было прекращено за отсутствием состава (ответчик не извлекал из продукции доходы), но в ходе сбора доказательств был получен контрафакт, то прекращение дела не может свидетельствовать о том, что не были нарушены исключительные права автора (Постановление Суда по интеллектуальным правам от 14 января 2025 года по делу № А43-52/2024).

Наша помощь.

Как вы могли увидеть, судебные тяжбы в РФ против российской компании требуют учёта множества аспектов со стороны иностранного правообладателя. И это мы немного приоткрыли только материально-правовые вопросы, не затрагивая огромного количества процессуальных аспектов.

Для получения более вероятного успеха в подобного рода судебных делах лучше всего необходимо обращаться к российскому представителю, в качестве которого может выступить наша опытная команда.